Беслан. Невернувшиеся ангелы

БЕСЛАН. НЕВЕРНУВШИЕСЯ АНГЕЛЫ

Август, 2021 год. Северная Осетия, Беслан. После трагедии, которая взрывом искорежила жизнь целого города, прошло без малого 17 лет. Этот кровавый след памяти тянется до сих пор. Его тень, липкая, всепоглощающая и поныне во снах и буднях людей, переживших тот кошмар.
1 сентября 2004 года во время торжественной линейки, посвящённой началу учебного года, произошел захват заложников в школе № 1 города Беслана. В течение двух с половиной дней террористы удерживали в заминированном здании более 1100 заложников.
3 дня провели заложники под стволами автоматов, под нависающими над головами минами. 52 часа унижений, боли, жажды, голода, крови, смерти. Те, кому удалось выжить в этом аду, до конца жизни будут носить в себе осколки. Осколки физические и незримые.
Их не лечит время, - нет в мире лекарства, способного хоть немного приглушить боль Беслана. Доживших до сегодняшнего дня заложников спасает лишь одно – память о погибших детях, о не вернувшихся со школьной линейки взрослых. Эту память они хотят сохранить для потомков. Они делятся воспоминаниями о пережитом кошмаре, превозмогая физическую и душевную боль. Им важно, чтобы мы помнили. Во имя невинных ангелов. Во имя нас с вами…
…Дорога из Югры в маленький осетинский Беслан занимает почти сутки. Эти сутки прошли в перелистывании многочисленных интернет-страниц, просмотре видео и в собственных воспоминаниях, связанных с тем сентябрем, когда в школе Беслана в День знаний раздались выстрелы и взрывы. Тогда те события воспринимались через экран телевизора и газетные статьи. Сегодня предстояло побывать там, где 17 лет назад был ад. Подспудно чувствовалось, что впереди ждет час, который надолго разорвет в клочья собственное эмоциональное равновесие, тот час, когда жизнь приобретает иную ценность.
Школа из кирпича с осколками
Когда смотришь видео бесланских событий 2004 года, кажется, будто школа, в стенах которой находились заложники, огромная. Бесконечные окна, из которых идет стрельба, бескрайние стены, вдоль которых бегут окровавленные люди, дым, простирающийся на километры. На самом деле при приближении школа совсем маленькая. Пустые глазницы проемов, выщербленный кирпич, новодел перекрытий.
Место, где находится школа №1, для Беслана исторически образовательное. На протяжении двух веков на пятачке в 500 метров в разных местах были школы. В 19-м веке эта земля принадлежала состоятельному мельнику Гаке Гутиеву. На свои деньги в 1889 году он возвел одно из первых в Осетии и на всем Северном Кавказе учебных заведений. Последняя, шестая по счету школа, построенная здесь, открылась в 1942 году. Но первыми переступили порог здания не ученики, а солдаты-десантники. Фашисты подошли вплотную к тем местам, в помещениях классов готовили бойцов перед отправкой на передовую.
В 1944-м удалось сломить натиск врага и отодвинуть вражеские войска к границе. С фронта начали возвращаться комиссованные военные, те, кто не мог продолжать службу. Фронтовики-инвалиды вместе со старшеклассниками взялись за восстановление школы, переобустройство под изначальные цели. Зазвенели звонки, в классы пришли учителя и ученики. В послевоенные годы детей становилось все больше, здание росло пристройками. Началась мирная жизнь. Казалось, теперь уже навсегда.
«Последний первый звонок»
В изуродованные выстрелами коридоры школы №1 мы входим вместе с Надеждой Гуриевой, учителем истории, которая в сентябре 2004 года вместе с другими попала в заложники к бандитам и находилась там до конца захвата.
«Как будто не было этих 17 лет. 31 августа вместе с сыном Борей мы заканчиваем прибирать класс, вешаем занавесочки. Завтра сюда придет мой 11 «В» - будущие выпускники. – вспоминает Надежда Ильинична. Прибежала моя средняя дочь Верочка. Пока мы отвлеклись, она защебетала: «Мама, посмотри, я на доске что написала!» Я оглядываюсь, а там огромными буквами надпись «С последним вас первым звонком!». У меня мурашки побежали по спине от самой сути написанного. «Мам, ну это же их последний звонок!». Верочка еще дорисовала цветочек, и мы пошли домой».
Бесланская жара
Утро 1 сентября 2004 года Надежда Гуриева помнит по минутам. Многие из тех, кто пришел тогда на школьную линейку, хотят забыть случившееся, но, увы, это невозможно. Разум продолжает извлекать из самых отдаленных полок памяти жуткие картины.
«С самого утра стояла жара. - Продолжает Надежда Гуриева. – Накануне мы с педагогами решили начать линейку на час раньше – в 9.00. Директор школы согласилась, что этот час поможет нам избежать «солнечных ударов». Я пришла пораньше, открыла кабинет, вынесла стулья на улицу и пошла к завучу сказать, что все готово, можно выносить аппаратуру. На часах было 8.40. На площадку у школы, где должно было пройти наше мероприятие, постепенно подходили ученики с родителями. Было понятно, что ровно в 9 начать не удастся, - видимо не всем было известно о переносе начала. В 9.20 уже начало припекать. Решили начинать, не взирая на опаздывающих. Но не было ребят, у которых были важные роли – не пришел мальчик, который был должен дать первый звонок по сценарию, не было старшеклассниц, вручающих подарки первоклашкам. Возникла некая суматоха. Площадка наполнялась людьми, обратила внимание, что было очень много маленьких детей, как потом узнала, в тот день не работали несколько детских садов, поэтому родителям пришлось взять малышей с собой. Мои дети были тоже рядом, младшая Ирочка пошла во второй класс, средняя Вера – в 6-й, а Борис – в 9-й. В этой суете я видела их мельком. Даже не успела оценить, как Верочка смотрится в бальном платье, в котором ей предстояло выступить на школьном концерте. Попутно выслушала недовольство завуча за «плохую организацию», настроение было испорчено. Я повернулась лицом к своему классу, которые уже стояли в каре, и в этот момент раздается крик. Я поворачиваюсь и вижу за спинами детей морду боевика. Короткая борода, бледное лицо, в руках автомат».
Отсчет бесланской трагедии начался.
«Ты же пришёл сюда убивать»
Все, что было дальше, Надежда Гуриева вспоминает как жуткий фильм:
«Это как будто происходило не со мной. Казалось, сейчас открою глаза и все закончится. Страха не было. Моя психика устроена так, что реакция появляется позже. Кроме того, мне никак нельзя было впадать в панику или истерику – там были мои ученики, я находилась на работе. Максимально собралась. И вот, вижу, что все бегут на задний двор. Людей загоняли в здание через дверь и окна первого этажа, которые боевики уже выбили. Малыши бежали в школу, прятались по своим кабинетам, залезали под парты, в шкафы. Я отступила, пропускаю всех вперед, сама смотрю на вооруженных людей. В это время распахнулась дверь в котельной, там был мужчина и дети. Я ему тихонько показываю рукой, чтобы он закрылся там, он понял, но дверь громко хлопнула, и бандит услышал. Он подошел к котельной и крикнул, чтобы выходили. Передернул затвор автомата. Я ему гворю: «Ты что, с ума сошел? Не стреляй! Сейчас все выйдут». Они вышли вместе со мной оттуда, но часть детей осталась. Через несколько часов 17 ребятишек, прятавшихся за котлами, смогли выбраться оттуда через окно. Нас погнали в школу. А у меня почему-то мысль была, если я сейчас залезу в окно, то оставшихся позади могут убить, поэтому оставалась у стены. Боевик меня спрашивает:
- А ты почему не поднимаешься?
- Я жду, все поднимутся, и я пойду.
- Я тебя сейчас убью!
- Ну ты же для этого сюда пришел, кто тебя сможет остановить?
Он хмыкнул в ответ и начал стрелять мне под ноги. Пока он развлекался, все уже были внутри здания. Мне один из родителей помог забраться через кучу мусора и осколков. Я глянула в сторону своего кабинета, он как раз у выхода. В проеме увидела, как бандиты разгружают машину. Мешки, рюкзаки очень быстро выносили и снова возвращались.
Один из них подбежал ко мне и спрашивает: «Где третий этаж?» Я сказала, что у нас двухэтажная школа. Он удивился, махнул рукой и побежал дальше. Я стекло отряхнула с себя и пошла в зал».
Ковчег смерти, площадью 338 квадратных метров
Большую часть заложников завели в спортзал. Как вспоминает Надежда Ильинична, около тысячи пленников буквально утрамбовали на одной четвертой зала, размеры которого 13 на 26 метров. На каждого приходилось по крошечному пятачку пола. Пока еще пахнущего свежей краской. Спустя полсотни часов здесь будет все обожжено, засыпано телами и залито кровью.
«Представляете какая там была давка. Я на середине остановилась. Тут ко мне подходит моя племянница, она в 5 класс перешла и младшая моя дочка второклассница Иришка. Бантик держит в руке, вся зареванная. Я спрашиваю: «Где Борик и Вера?», она ответила, что не знает. Я беру их за руки и мы идем через весь зал, протискиваемся к месту под баскетбольным щитом. Там на кольце висела бомба и видимо поэтому было чуть свободнее.
Пока мы усаживались, один из мужчин Руслан Бетрозов пытался успокоить людей, просил, чтобы они не поднимали панику. Говорил он по-осетински. Это не понравилось боевику, который был в зале, всех предупреждали, чтобы говорили по-русски. Он крикнул мужчине: «Ты что здесь самый умный?» и выпустил в него автоматную очередь. Его тело тащили через весь зал, за ним тянулся густой кровавый след. Бандит выхватил мальчишку из сидящей на полу толпы и заставил вытирать кровь собственной рубашкой. Этим мальчишкой был сын Руслана. Так вышло…
…Зал заполнился людьми, террористы начали минировать. У них все было заготовлено, катушки с проводами, взрывчатка. Мины были большие три. Я помню у стены и у меня почти под ногами были здоровенные мины, обмотанные коричневым скотчем. Просвечивались обломки лезвий, стекло, всякие железки. Поражающий элемент. Рядом были мины поменьше. И фабричные, и самоделки из «баклажек». На баскетбольных щитах на стенке, на арматуре были натянуты провода от одного кольца к другому. В разных частях зала у боевиков были кнопки, которые, вероятно, должны были привести в действие мины.
Минировал скорее всего араб. С ним боевики говорили на непонятной смеси языков. С нами он общался только жестами, да и антропологически он отличался от остальных. Длина рук, строение фигуры. Он очень быстро управлялся с установкой взрывчатки. Видно, что был очень хорошо подготовлен».

«Доброта» извергов
«Часто слышу, как кто-то из бывших заложников рассказывает в сми о «доброте и человечности» боевиков. – делится Надежда Гуриева. - Захватить 1200 человек, мучать детей, женщин – милосердие?! Бросит эта мразь в толпу изнывающих от жажды людей бутылку воды и хохочет, глядя, как бьются за драгоценные капли. Запомнилось, как один из пленных мужчин насобирал лепестков от цветов и раздавал детям, чтобы хоть как-то утолить жажду. Бандит увидел это и закричал: «Смотрите, баран кормит баранов». Такая вот человечность.
Особенно мне запомнились глаза женщины-смертницы. Лицо ее закрыто, в какой-то момент мы встретились взглядами. Пустые как плошки глаза. До дрожи холодные и безразличные. Бандиты-мужчины в первый день были довольные, смеялись и радовались, что справились с бабами и детьми. А потом все пошло не по их плану.
Еще один момент в памяти. У одной из женщин случилась истерика. Она начала кричать, громко, беспрерывно. С ней был маленький ребенок, но это не остановило ее. Боевику надоело, он навел на нее автомат. Они были поблизости, я и попросила не стрелять, говорю: «Видишь, ей очень плохо». Не знаю, что произошло, но он отдал ей свой стаканчик с кофе. Когда она стала жадно глотать, я поняла, что у несчастной помешательство. Любая мать дала бы сначала попить ребенку, но здесь была другая реакция – психически сломленного человека.
Мы пытались вызвать у них человеческую реакцию, пытались говорить с террористами, чтобы выторговать хоть что-то. Попить или сводить детей в туалет. В первый день они разрешали. Потом закончились и эти капли человеческого.
Я попросила сходить в туалет. Зверь ухмыльнулся, но разрешил. Я вывела детей, стою жду. По трубам капает вода, кто-то из ребят незаметно обтер мокрый кран, облизнул руки. Дошла очередь до меня. А туалет без двери. Он стоит смотрит, ухмыляется. Даже глаз не отвел. Скажите, это мужчина? Нет у них ни достоинства, ни веры, ни чего святого.
Мы пробовали говорить с ними о религии. Они пытались нам объяснить, что ислам – это главное для них, какая счастливая жизнь ждет его приверженцев. Я много лет рассказывала об исламе своим ученикам, я знаю, что проповедует эта религия. Разве не в Коране сказано, что рай находится у ног матери?! Хотелось спросить у них: «Посмотрите на этих женщин! Разве так Коран говорит обращаться с матерями?!» Но с ними так разговаривать было нельзя. Они не смогли бы ответить ни на один мой вопрос, а когда у них не хватало аргументов, начинали стрелять. Что они знали об исламе? Что вложили хозяева в их безумные головы?»
Они хотели новой войны
«Многие спрашивают почему Беслан, почему Осетия были выбраны в качестве объекта захвата? Есть разные версии, но я лично уверена в одном: этот теракт – попытка заставить нас подняться и пойти войной на соседей. Нам настойчиво говорили, что среди боевиков основная масса – ингуши и чеченцы. К счастью, эта провокация не удалась. У нашего народа хватило выдержки», - вспоминает Надежда Ильинична.
Потом начались переговоры. Террористы требовали руководителей Чечни, Ингушетии, Осетии для встречи. В переданной через заложницу записке они написали четыре фамилии. К трем политикам добавился детский врач Леонид Рошаль.
«Рошаль в этой записке появился случайно. Боевик диктовал текст медсестре и назвал фамилию Рушайло (генерал-полковник Владимир Рушайло в разные годы возглавлял МВД и был секретарем Совета безопасности, - прим. авт.). Но медику не была известна эта фамилия, а вот о Рошале она знала. В итоге так и написала «Рошайло». Когда доктор прилетел, один из бандитов усмехнулся: «Зачем мне доктор? Я здоровый мужик». Позже я узнала, что еще они требовали в двухдневный срок вывести российские войска с территории Чечни и отпустить их подельников, которые сидели по тюрьмам».
«Отравленная» вода
«На второй день нам сказали, что воду пить нельзя, она отравлена. Не все понимали, что невозможно отравить воду в отдельно взятой школе. Мы пытались передавать это шепотом: «Если есть возможность пить, пейте». Тогда бандиты сломали краны и забили их заглушками. Взрослых не выпускали из зала, детей иногда отправляли в туалет маленькими группами. Мне довелось выйти, один из захватчиков скомандовал вывести десяток детей. Остальные справляли нужду в зале, где стоял жуткий смрад. Становилось трудно дышать. Жара, вонь, у людей начались обмороки. Мальчишки раздевались, девочкам приходилось мучаться в духоте. Я им говорю: «Снимите хотя бы бюстгальтеры, полегче будет». Потом кто-то из ребят сообразил взять с собой во время выхода несколько бюстгальтеров. Поролон хорошо впитывает воду, таким образом удалось тайком принести воды.
Становилось все тяжелее, туалеты переполнились, боевики сделали в одном из кабинетов дырки в полу, дети ходили туда. Не помогали и разбитые окна. Они «сжалились» и дали одному мальчишке ведро, в котором мыли пол, налили воды и разрешили напоить людей. Одним ведром».
…И начался ад
«До второго числа до вечера мы сидели здесь. Потом нас перегнали в тренажерный зал. Подумали, что расстреливать. Но, нет. В этом зале я встретилась с Борей и Верочкой. Мы сели рядом, держали друг друга за руки. Наша маленькая семья. Мы были вместе. Это было главное.
Ночь мы провели в тренажерке, а рано утром нас перегнали обратно в большой зал. Я увидела, что цепь от мин переставили к внешней стене. Всех заложников перегнали в общую кучу.
Первый взрыв произошел в зале. Боевик стоял у двери и пытаясь успокоить людей, стрелял вверх. В какой-то момент раздался негромкий хлопок, образовалось облако дыма. Я не успела даже крикнуть детям «ложитесь», как рванула мина. Скорее всего, после взрыва убило первого боевика, который сидел на кнопке, он отпустил спусковой механизм и произошел второй взрыв. Эта мина нас положила всех. Дальше я не видела. Как все побежали, я не помню. Как минимум час после взрыва я была в бессознательном состоянии.
…Когда нас выгоняли из зала в столовую, пожара еще не было. Тлела одна кучка, это скорее всего был тот взорвавшийся боевик. Пожар начался позже».
После первого взрыва народ побежал. Обезумевшие пленники пытались выскочить из окон, бежали, не думая ни о чем. Боевики сверху стреляли в спины. Десятками они падали, подкошенные от пуль. Бойцы спецназа рванули вперед. Не на штурм – защитить убегающих людей. Живым щитом они встали между бандитами и бегущими пленниками.
«Спасайте сначала детей!
«К третьему дню захвата у всех уже было состояние, близкое к агонии. Нам уже было без разницы, что будет дальше, лишь бы все закончилось. Сначала зал замолкал от громкого крика бандитов. Потом они стучали прикладами о пол, чтобы все замолчали, через два дня заточения не помогали ни выстрелы, ни автоматные очереди», - рассказывает Надежда Гуриева.

Под окнами кабинета №15 лежали трупы двух десятков мужчин, которых расстреляли в первый день. Властям удалось договориться с бандитами, что сотрудники МЧС смогут забрать тела. Четверо спасателей подъехали к зданию на грузовике с опущенными бортами. Только подняли на борт первого убитого, раздался взрыв. Боевик, который наблюдал за машиной открыл огонь по спасателям. Дмитрий Кормилин был убит на месте, Валерия Замараева ранили. Он еще четыре часа находился под обстрелом. Когда его, истекающего кровью удалось вытащить под прикрытием БТРа, Валерий не давал отправить себя в больницу, он твердил только одно: «Спасайте сначала детей!». Он умер по дороге в госпиталь. Валерий Валентинович Замараев награжден званием Герой России. Посмертно.
Сны в кровавых слезах
Эти дни свидетели событий сентября 2004 года вспоминают до сих пор. Они видят во снах расстрелянных, сгоревших заживо собственных детей. Не дают покоя мысли: а что если бы?... Проспать, заболеть, пропустить то 1 сентября. Закрыть собой, отдать свою жизнь за жизнь ребенка, выжить и спасти любой ценой. Увы. Им суждено пройти весь ужас и вытерпеть боль.
«Я когда в себя пришла после взрыва, увидела, что Верочка рядом со мной лежит. Она уже была холодная, тело - сплошной синяк. Ручки на груди скрещены, улыбка на губах и кровавые слезки на щеках. Сколько я была в бессознании, не знаю. Я вернулась на этот свет. А моя доченька – нет.
Вижу, Иришка с Анечкой что-то лопочут мне. Понимаю по губам, говорят, что люди бегут. Я их подтолкнула жестом: «Если есть куда бежать, бегите». Верочку было уже не спасти, а Борик шевелил руками, он не мог встать. Он был весь залит кровью, но это была моя кровь. У Бори было всего два маленьких входящих отверстия, но эти крошечные кусочки металла были смертельными.
После взрывов боевики перегнали всех оставшихся в живых в столовую. Шел бой. Выстрелы, гарь, шум, крики, стоны. В это время спецназ выдернул решетку с окна и в помещение запрыгнули наши солдаты. Пока одни вытаскивали детей, другие, стоя в полный рост, прикрывали собой заложников. Первой из нас на улицу вытащили Иришку. Ее спас Саша Богомолов».
«Саша, спасибо за спасённого ребёнка!»
Кто оказался тем героем, который вытащил из ада дочь Ирину, Надежда Гуриева узнает потом. Тогда, 3 сентября эти отважные бойцы для заложников были ангелами. Из крови и огня они вытаскивали людей на свет божий.
«После этого кошмара мы долго искали иришкиного спасителя, – рассказывает Надежда Ильинична. – Все, что она помнила – это голубые глаза и закатанные рукава. Трудно было надеяться, что по таким приметам можно найти человека, но дочка не останавливалась, искала в интернете, разговаривала с приезжающими сюда спецназовцами».
Никто уже не верил, что удастся найти, но Ирина не сдавалась. На поиски ушли годы. Но она нашла того, кто на руках под пулями вынес ее из горящего здания. Это был Александр Богомолов, начальник отдела специального назначения (РОСН) «Ворон» Управления ФСБ РФ по Воронежской области, полковник, Герой Российской Федерации. Его фото Ирина увидела на одном из сайтов в интернете. Увидела слишком поздно.
Как сообщили в официальной информации: «24 ноября 2016 года в 6:30 утра на части территории города Назрань силами спецназа ФСБ России началась контртеррористическая операция, связанная с пресечением деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Ингушетии. В ходе боевого столкновения с террористами, обнаруженными в одном из жилых домов, полковник А. С. Богомолов получил тяжелое ранение в грудь, от которого скончался при эвакуации в больницу».
Им не удалось встретиться, но до конца дней в семье Гуриевых будет жить память о герое. И будут молитвы. За упокой погибших солдат, за здравие живых.
«Мы не стелим дома ковров»
«Совсем недавно «вымпеловцы» (Управление «В» Центра специального назначения Федеральной службы безопасности РФ (Управление «В» ЦСН ФСБ России) или Группа «Вымпел», - прим. авт.) рассказали, как все происходило тогда, 3 сентября. Выносили сначала живых, потом раненых, кто подавал признаки жизни, всех остальных, кого можно было вынести. В огне, под градом пуль парни пробирались в здание, брали тела, уносили и возвращались снова. Они спасали до тех пор, пока сами не падали без сил. На них горела форма и ботинки.
Мы увидели обратную сторону жизни. На свободу мы пробирались по трупам, по останкам. Спустя годы, бывая в школе, я не могу спокойно ходить по этому месту. Как будто я ступаю по мертвым. Если посмотреть на пол спортзала, то можно увидеть прогоревшие места – там не было трупов. Даже через 17 лет видно, что нетронутого огнем места гораздо больше.
Ни у меня, ни у дочери дома нет ковров и покрытий на полу. Нога отказывается ступать, если что-то нетвердое.
Многих хоронили только фрагментами. Бывший директор школы 90-летний Таркан Габулеевич Сабанов погиб здесь же. Родные захоронили лишь часть его позвоночника и один ботинок. Когда меня нашли в больнице, мне пришлось рассказывать, во что была одета Верочка, чтобы можно было опознать хотя бы по фрагментам платья. Моих детей, сильно обгоревших, хоронили в закрытых гробах», - слезы в глазах Надежды Гуриевой сильнее слов.
Время не лечит
«Забыть это невозможно. Ты с этим ложишься спать, с этим во сне, с этим просыпаешься. Ты учишься жить с этим камнем, который лежит на сердце. Изменить ничего ты не можешь. Каждый для себя придумывает «палочку-выручалочку», которая в трудной ситуации помогает. Я себя пытаюсь убедить, что дети уехали куда-то. Мои Верочка и Борик обязательно вернутся.
То, что я после освобождения занялась музеем, для меня – особая миссия. Я хочу сохранить память о погибших, о тех событиях. Когда я сидела в спортзале под минами, я не знала, останусь ли в живых, но решила для себя, что все нужно запоминать. Каждую деталь, каждый момент, столько, сколько смогу, сколько позволит разум. Сидеть и бояться – этим не поможешь, а мне нужно было оставаться в сознании, я была обязана поддерживать детей, родителей, учителей. Было ли мне страшно тогда? Да, было. В какой-то момент стало дурно, моя дочка начала меня обмахивать тетрадным листочком. Я поймала взгляд нашего директора Лидии Александровны. Она показала рукой в зал, дескать, смотри кто здесь. Я поняла, что если я раскисну, то от меня не будет пользы. Это заставило собраться.
В Осетии не принято свое горе выносить на люди. Но и забывать нельзя. Каждые полгода мы получаем письмо, в котором написано «следствие продлевается». Собралась уже целая пачка за 17 лет. Нам говорят, что пока последний боевик не будет найден и опознан, следствие будет продолжаться. А сколько их было? Убитые в школе известны, а те, кто координировал действия боевиков извне, кто стоял за всем этим? Мы все очень надеемся, что наступит момент, когда станет известна правда».
Злые языки – страшнее пистолета
«Третьего числа перед взрывами боевики просто очередями стреляли, чтобы заглушить крики, но реакции пленных как раньше уже не было. Бандит кричит «сидеть», а женщина встает и идет на автомат. Просто не было сил. Начинались припадки у детей. В такой ситуации это очень опасно.
У младшей дочки началась истерика, я понимаю, что это сейчас распространится на всех. Я ее тогда быстро по щекам шлеп-шлеп. Она вздохнула и успокоилась. А уже потом я услышала душераздирающий рассказ как училка маленькую девочку избивала в зале. Злые языки хуже любого пистолета. Очень много людей пострадали от этого. Наши два библиотекаря умерли после захвата. Не от ран – от сплетен. Сердце не выдержало. Во время расследования в полу библиотеки обнаружили яму. В качестве свидетеля выступал ребенок, который с видом знатока рассказывал, что видел, как террористы оттуда доставали оружие. Сразу библиотекарей обвинили в пособничестве преступникам. Они не выдержали этого. Откуда взялась яма? Да их было несколько по всей школе, захватчики повсюду искали подвалы, опасаясь, что через них могут проникнуть военные. Грифом от штанги пробивали пол даже в спортзале. На суде одна женщина сказала, что видела, как из-под пола в зале боевики доставали пулеметы. Не было этого. Очевидно, что в такой ситуации сознание человека может нарисовать любые картины.
Когда все закончилось, я уже думала, что все страшное позади. Но ужасы продолжились. Нет, не ранения и психологические травмы, не массовые похороны – это мы смогли пережить. Вранье и спекуляция на теме Беслана – это был еще один удар по нам.
Через год после нашего освобождения повсюду вышло множество программ, фильмов, сюжетов, статей про теракт. Было больно смотреть. Не потому, что эти кадры и строчки возвращали нас в то время, невыносимо слышать и видеть ложь.
Первое, что удивило – это огромное количество «экспертов». Появились «крупные специалисты» во всех областях. Рассказывали какие-то немыслимые истории, приводили нелепые факты. Расследования, версии, конспирология, - чего только не было. Вот «баллистики» говорят о снаряде, который пролетел с улицы через весь зал. По их словам, трассер снаряда прошел точно по тому месту, где сидела я. Да и вы можете представить, что орудийный снаряд попал в спортзал? Да тут бы никого не осталось! Да чего стоит сама версия про штурм, якобы начатый спецназом! Не нужно быть специалистом, чтобы понимать, что штурм не назначают в полдень, когда все в адекватном состоянии. Любая подобная операция происходит в часы, когда человек наиболее близок ко сну. К тому же, когда начался бой, основная часть спецназа была на полигоне, отрабатывая возможные действия. Часть войск находилась в училище неподалеку. Фактически у школы оставались наблюдатели. Еще один момент – на тот час была договоренность, что МЧС заберет убитых. Кто бы стал подвергать риску спасателей? Зачем?
Каждый придумал для себя версию и следует ей. А всего лишь нужно подумать и сопоставить факты. Многие делать этого нет хотят. Отсюда и конспирология.
Не дожила до этого дня и директор школы Лидия Александровна Цалиева. Что пришлось пережить этой женщине! Ее обвинили едва ли не в организации теракта. Вокруг школы построили забор – «чтобы бандитам удобнее было захватить заложников», спилили кроны деревьев по периметру здания – «чтобы был удобнее сектор обстрела», организовала ремонт, во время которого «школу напичкали оружием и боеприпасами для будущего теракта», - это лишь малая часть того, в чем ее обвиняют. Лидия Александровна проработала в школе 52 года, сама здесь училась. Во время захвата вместе с нами в спортзале оказалась ее сестра, племянники и внуки. Это о чем-то говорит?»
Школу готовили к теракту заранее?
«О подготовке школы к теракту боевиками начали говорить сразу после теракта. Безусловно, они готовились, об этом говорит четкость и слаженность действий, подготовленная, промаркированная взрывчатка. Но, на мой взгляд, рассматривался для захвата какой-то другой объект. Иначе почему они спрашивали про третий этаж, про подвалы, которых нет? Несколько раз бандиты спросили у меня, где план школы. А ведь в любом здании на стенах висят таблички с планом эвакуации. Единственное, что я допускаю в плане предварительной подготовки – это проникновение снайперов на крышу. Уже после событий я на фото увидела, что в некоторых местах на крыше не было кусочков шифера. Скорее всего, накануне они устроили там стрелковые точки.
Было обвинение войск по поводу применения танковой техники, многие активно говорили об обстрелах танками помещений, где были люди. Можете представить, что было бы с довольно небольшим залом, если бы в него попал танковый снаряд?! Да, был залп из танка по одному из помещений, где уже не было заложников, но там закрепились боевики и вели огонь. Но стреляли так называемой «болванкой» без боевого заряда, чтобы заставить замолчать огневую точку.
И вообще по поводу артобстрела с улицы: даже сейчас можно видеть, что повреждения оконных проемов – изнутри. По архивным фото видно, что окна повылетали наружу после взрывов в зале.
Но это все здравый смысл и логика. Некоторым они не нужны.
С другой стороны, я не оправдываю этих конспирологов, но отчасти могу понять возникновение различных версий. Слухи возникают как правило при отсутствии правдивой информации. Нам нужна правда, чтобы люди, пережившие этот кошмар, могли ее знать».
Жизнь после. Красные носки
«Выстрелы, настоящие, из боевого оружия я впервые услышала 1 сентября 2004 года, - рассказывает Надежда Гуриева. – До этого максимум салют. От любого мало-мальски резкого звука я вздрагиваю до сих пор. Руки опускаются и тело каменеет сразу. А ребятишки долгое время после тех дней прятались, едва заслышав шум приближающегося вертолета. Все три дня над школой кружили вертолеты, контролировали ситуацию, вели перехват связи террористов. Такая вот осталась у детей ассоциация.
…Нас всех сломали те события в школе. Заложников, потерявших близких в том аду, всю страну. Нас с детства воспитывали, что «интересы трудящихся выше собственных». А потом нам внушили, что нет никаких общественных интересов. Взаимопомощь, традиции, честь, достоинство, как-то все ушло на задний план. Наша страна стала какая-то другая. Стали другие мы…
…Я – продолжатель учительской династии, которая началась в 19 веке. Мой прадед в родительском доме открыл школу. С него пошло учительство в нашей семье. Я надеялась, что моя дочь продолжит эту цепочку. Но она решила стать врачом. И все-таки, память о тех событиях изменила и ее жизненный путь. Медицинский институт она сменила на педагогический.
После освобождения был госпиталь, началась реабилитация. Учителям сказали, что восстановление продолжится как минимум год. У большинства были тяжелые ранения, контузии, сильные психологические травмы. Но вызвали весь коллектив в октябре и сказали приступить к работе. У нас еще швы не успели снять, мы вышли к доске.
После мы работали в школе, расположенной неподалеку. Ребята заканчивали школу как выпускники школы №1. Было три класса, остался один. Часть детей приняли школы Санкт-Петербурга. Они доучивались там, поступали в вузы. Многие больше никогда не вернутся в Беслан.
Мы часто встречаемся с выпускниками. Разговариваем, вспоминаем, стараемся вытащить из памяти какие-то добрые истории. Например, один из моих учеников в тот день 1 сентября собрался на линейку. По дороге его остановила мама и увидела, что мальчишка под классические брюки надел красные носки. Мама заставила его вернуться и переодеться. Так он опоздал к первому звонку и не попал в заложники. Когда мы впервые после захвата с ним увиделись, я сказала, чтоб берег эти носки как талисман.
Сейчас этот парень закончил училище МЧС и работает спасателем. Берет у него, кстати, тоже красный. Многие из оставшихся в живых детей выбрали профессии врача, учителя, спасателя. Хотя была негласная установка наших мальчишек не брать в военные училища, они все равно поступали».
«За пацанов!»
«Эту боль невозможно погасить. Мы будем с ней до конца жизни. Мы возвращаемся в тот сентябрь каждый раз, когда переступаем порог руин школы. Но как бы ни было больно, мы не имеем права забывать о той беде. Люди должны помнить. Как только мы начинаем забывать, мы получаем такой же урок. Как только наши ветераны, которые пришли с Великой Отечественной войны, начали нас жалеть и не все рассказывать, что было, стараясь не травмировать, оградить, мы получили то, что получили. Это все связано. Это - сохранение памяти. Человек без памяти - не человек.
История - это жизнь каждого из нас, каждой семьи. Она как водоем из ручейков собирается. Если мы какой-то ручеек начинаем перекрывать, все истончается, уничтожается и получается не море истории, а грязная лужа. Нужно, чтобы героями в нашей стране были не придуманные «человеки-пауки», а реальные ребята. Те, которые со сломанными ногами, раненные не выходили из боя, спасали нас из плена, собой накрывали гранаты, которые понимали, что сейчас убьют, но говорили: «Работайте братья!» (фраза была произнесена лейтенантом полиции Магомедом Нурбагандовым 10 июля 2016 года непосредственно перед тем, как его расстреляли боевики. Перед убийством Магомеда принуждали призвать своих коллег уйти с работы, но он сказал: «Работайте, братья!», - прим. авт.). Нужно равняться на тех, кто в окружении бандитов, оказавшись перед лицом смерти вырывает чеку гранаты со словами «это вам за пацанов!» (речь идет о российском летчике Романе Филипове, который погиб при выполнении боевого задания в Сирийской Арабской Республике, - прим. авт.).
У нас такая богатая история в стране, огромные ценности, главные из которых – люди. О них нужно помнить…»
Город ангелов
Почти всех погибших похоронили на одном кладбище. Место, где нашли покой жертвы теракта, назвали Городом ангелов. У входа перед гранитными надгробиями установлен бронзовый памятник «Древо скорби». Его крона – распростёртые руки женщин, которые держат ангелов. У другого входа на кладбище - монумент погибшим бойцам подразделений «Альфа» и «Вымпел»: на развёрнутой плащ-палатке установлены каска-сфера и бронежилет, который накрыл детскую игрушку и книгу.
Вечная память
С 1 по 3 сентября 2004 года террористы удерживали в заложниках 1116 человек. В первый день захвата были убиты 20 мужчин. В ходе проведения спецоперации по освобождению заложников погибли два сотрудника МЧС, 10 офицеров спецназа, три гражданских лица, четвёртый умер от ран.
Общее количество погибших и скончавшихся от полученных ранений - 333 человека, из которых 186 – дети, в том числе: дошкольного возраста. Последней погибшей в результате теракта стала 33-летняя Елена Авдонина, которая скончалась в декабре 2006 года.
За четыре года Великой Отечественной войны Беслан потерял 357 человек.
Благодарим за организацию поездки в Беслан, содействие в подготовке материала Уральскую ассоциацию «Центр этноконфессиональных исследований, профилактики экстремизма и противодействия идеологии терроризма» и его руководителя Сергея Павленко, а также за участие - Надежду Гуриеву.