О детстве, которого не было ДУБЛЬ

О детстве, которого не было
Живых очевидцев Великой Отечественной год от года становится всё меньше. Тем дороже для нас каждое их свидетельство об этом периоде нашей истории. О трагических событиях военной поры рассказала нефтеюганкаВалентина Поспелова, чьё детство пришлось на то страшное время.
Ещё до войны
Родилась Валентина Ильинична 12 марта 1937 года в Можайске под Москвой. Вскоре семья переехала в деревню Польки Воробьёвского сельсовета Гжатского района Смоленской области. Родители перебрались в отчий дом, чтобы помогать заболевшей родственнице управляться с хозяйством.
Детство маленькой Вали и её сестёр проходило в живописном месте. Деревня находилась на возвышенной местности, а внизу протекала река. Кругом распростёрлись леса, луга, перелески. В воздухе витали ароматы душистого хмеля и можжевельника.
Многие ли дети могут похвастаться тем, что у них живёт ручная лиса? Рыже-красная красавица Эльза была практически членом семьи. Принимала участие во всех забавах сельских ребятишек, играя с ними в прятки и догонялки. А зимой, запряжённая в санки, ещё и катала детей по снежным дорожкам. Не хуже собаки выполняла команды.
Ещё одним четвероногим другом Валюшки был баран, заменивший родителям няньку. Старшие сёстры не так внимательно присматривали за девочкой, как он. Очень уж не любил, когда Валя убегала далеко от дома, — сразу догонял маленькую беглянку и, развернув, гнал к избе, пока не окажутся у ворот. К ним он аккуратно прижимал девочку, ловко втиснув её между своими рогами.
На крики Валюшки выходили родные и освобождали её из бараньего плена, говоря: «Правильно, не бегай где не следует». А баран, покосившись на маленькую хозяйку, шёл мириться, предлагая покататься на себе. Вот такая трогательная дружба.
Не забыть Валентине Ильиничне, сколько рыбы водилось в их реке. Зимой, бывало, отправит мама Нину (среднюю дочь) с Валей за водой. Подойдут те к проруби, а в полынье плотва плещется. Ну как не поймать, когда улов сам в руки просится?
Не раздумывая разуются и валенками рыбки наловят. В них же добычу сложат, вёдра водой наполнят и босиком домой идут. Ох, и влетало им от мамы за самодеятельность, но уху и жареную рыбу все ели. Да ещё нахваливали. Просто мама беспокоилась, что застудятся дочки, по снегу без обуви вышагивая. Знала бы она, какие испытания уготовила им жизнь…
Оккупация
Война ворвалась неожиданно. А 2 октября 1941 года фашисты вошли в деревню.
«До последнего мы не хотели верить, что гитлеровцы так скоро окажутся под Москвой. Но напряжение росло, и мама, особенно переживавшая за старшую, 16-летнюю дочь Галю, пошла в горком города Гжатска с просьбой эвакуировать девушку. «Будете сеять панику — мы вас арестуем!» — пригрозили там. Вместе с тем представители власти грузили подводы разным
добром, собираясь спешно покинуть территорию. Вернулись мама с Галей в деревню, а там уже немцы вовсю командуют», — рассказывает Валентина Ильинична.
Согнали народ на просторное место. Переводчик скомандовал: «Если есть семьи офицеров, комсомольцы, коммунисты — шаг вперёд! И другим жителям мы предлагаем сотрудничать и сообщить о таких фактах». Последовало тягостное молчание. И в этой звенящей тишине раздался взволнованный, в то же время решительный голос Гали. К удивлению для всех, она заговорила на немецком языке: «Не делайте из жителей предателей. Не вынуждайте их за свою жизнь платить такую высокую цену. Мой отец — офицер, а я — комсомолка».
Немцы, услышав такое смелое признание, очень удивились, ещё большее удивление вызвало знание деревенской девчонкой немецкого. Вместо предполагаемого расстрела семьи завязался диалог:
— Ты говоришь даже без акцента. Откуда такое блестящее знание языка?
— Я изучаю немецкий в школе.
— Невозможно на школьном этапе так усвоить иностранный язык.
Немцы продолжали допытываться у Гали, и вдруг она сказала: «Мой дедушка — немец».
Возможно, именно это признание и спасло их семью. Вот бы удивились сельчане, если бы понимали, о чём заявила их землячка. Ведь их семью считали исконно русской.
А предыстория такова: пращур нашей героини по отцовской линии был богатым немецким заводчиком. Его сын однажды отправился в командировку в Польшу и познакомился в гостинице с горничной, влюбился в неё и женился без родительского благословения. За это рассерженный отец лишил его наследства и отлучил от семьи. От этого союза родились дети, в том числе папа Вали и её сестёр.
Семья в полном составе просуществовала недолго: отец рано скончался от туберкулёза. Как его жена-полячка с детьми оказалась в России — неизвестно. Зато известно, что жизнь их была трудной, поэтому, чтобы выжить и хотя бы одному ребёнку обеспечить лучшие условия, мать продала младшего сына, Илью, зажиточному мужику из деревни Польки.
У того было пять дочерей, и он, не дождавшись наследника, взял в семью мальчика, дав ему свою фамилию — Калиничев. Её позднее и унаследовали уже дочери Ильи. Блестящее знание иностранного языка у Галины, вероятно, было на генетическом уровне.
«Нашей семье сохранили тогда жизнь, но о том, какие гитлеровцы звери, мы узнали очень скоро», — повествует моя собеседница.
Всё, что было дорого ей, уничтожалось. В первый же день застрелили любимицу семьи лису. Мех Эльзы приглянулся немецкому офицеру, и тот решил отправить подарок своей жене. Расправились гитлеровцы и с бараном. В деревне перерезали весь скот и птицу, выгребли всё подчистую из погребов. Начался голод. А вскоре жителей согнали в две бани, набив туда народ битком.
В плену
«Мне было всего четыре года, но я помню события тех дней, будто это было вчера. Немцы выстроили нас в шесть рядов и погнали по большой Смоленской дороге», — с горечью продолжает Валентина Ильинична.
Конвоиры гнали пленных, подстёгивая окриками, а тех, кто не мог идти быстро, тут же расстреливали, сбрасывая в кювет. Вале было очень страшно, но она молчала, стараясь скорее переступать маленькими ножками. Только слёзы беспрестанно текли. Неизвестность страшила и взрослых. Иногда пленных устраивали на ночлег в деревнях у дорог. Местные жители старались незаметно сунуть горемыкам то луковицу, то картофелину, понимая, что завтра и сами могут оказаться на месте пленников.
Особенно тяжко пришлось конвоируемым, когда наступили морозы. Лёгкая одежонка, в которой их выгнали из дома, совершенно не защищала от холода. Валя обморозила руки. От локтей до кистей кожа воспалилась, лопалась, гноилась и превращалась в лоскуты. Смотреть на это без содрогания было невозможно. Мама и сёстры опасались, что у девочки начнётся гангрена.
Когда в очередной раз в какой-то деревне их загнали в амбар, Галя решилась на смелый поступок. Прослышала, что неподалёку живёт местный лекарь. Выломав две доски в амбаре, девушка, подхватив сестрёнку, под покровом сумерек бросилась по указанному адресу. Избу, где помимо русской семьи находились ещё и немцы, охраняли два молодых солдата, которых Галя на немецком языке попросила пропустить их к лекарю. Удивительно, но те не воспрепятствовали этому.
За столом в комнате, освещённой керосиновой лампой, сидели мужчина и трое детей. «Я слышала, что вы умеете лечить. Помогите моей сестрёнке», — попросила девушка лекаря. Тот, увидев руки малышки, лишь покачал головой: «Девочка, у меня за стеной офицер — лютый фашист, если он услышит крики и узнает, что вы из пленных, то никого не пощадит. А сестрёнка твоя не сможет выдержать боли и непременно заплачет». «Она не заплачет, — уверила Галя и обратилась к младшенькой: — Нужно потерпеть, иначе нас расстреляют».
«Это сумасшествие, мужики не выдерживают такого», — сказал мужчина, но на свой страх и риск отважился помочь. Перекрестил собственных детей и пришедших за помощью, довёл до кипения жир (то ли медвежий, то ли барсучий), собрал по возможности лоскуты кожи на ручках Вали и стал на них лить кипящую жидкость. Малышка молчала. Возможно, от шока, а может, оттого что руки потеряли всяческую чувствительность.
Процедуру повторили дважды. «Она хоть жива? Ведь даже не моргнёт, — волновался лекарь и со слезами воскликнул: — Да что же эти фашисты с вами сделали, что маленькие дети такие муки способны терпеть?!»
Галя с Валюшкой уже собирались уходить, как вдруг один из часовых, вбежав, сообщил на немецком: «Дед, прячь их, облава!» Оказалось, гитлеровцы ищут сбежавших из плена русских солдат. Лекарь быстро спрятал сестёр за мешками с зерном. Фашистские ищейки зашли и, ничего не обнаружив подозрительного, всё же проткнули штыком мешки, едва не задев девочек.
Теперь нужно было незаметно возвратиться обратно. Очень рискованно, но один из немецких часовых предложил: «Я вас доведу под конвоем до амбара». Так, наставив на девчонок автомат, и сопроводил. Когда Галя и Валя оказались на
месте, мама с Ниной заплакали от радости. Они уже и не надеялись тех увидеть.
Много километров дорог прошагали пленные. На границе Смоленской и Московской областей, в деревне Свищево, настигла эпидемия сыпного тифа. В дома, куда их поселили без права выхода, немцы не заходили — только полицаи: бандеровцы, латыши, финны. Да и то лишь за тем, чтобы вынести мёртвых, которых складывали штабелями и сжигали. Из 50 пленников (столько селили в каждую избу) в живых осталось не более десятка, а то и вообще никого.
Калиничевы сравнительно легко перенесли тиф, вероятно, потому,
что то и дело вычёсывали волосы, избавляясь от вшей, главных разносчиков заболевания. Даже маленькая Валя постоянно сидела на подоконнике с гребешком в руках. Когда эпидемия пошла на спад и пленных выгнали на улицу, их осталась не толпа, как было вначале, а маленькая кучка измождённых болезнью людей.
Фашисты делали ставку на устрашение. В каждой деревне устраивали показательные казни, а пленных заставляли на это смотреть. Если кто-то отворачивался, тех могли и расстрелять.
Казнили пленных русских солдат и обычных жителей, которые как-то посмели перечить захватчикам. На одной из показательных казней фашисты собирались расстрелять женщину, облившую керосином выращенную картошку, чтобы урожай не достался немцам. Такая же участь постигла мужчину, заколовшего и сжёгшего свинью. Та казнь очень запомнилась маленькой Вале.
Обречённая на смерть женщина едва держалась на ногах. Вдруг из толпы зазвучала «Катюша», высокий женский голос звонко выводил: «Расцветали яблони и груши…» И все согнанные на ужасное зрелище подхватили песню. «Швайген! Молчать!» — заорали немцы и, рванув в толпу, принялись бить прикладами взбунтовавшихся людей. А приговорённая женщина гордо вскинула голову, оттолкнула полицаев и решительно пошла к виселице, упав около неё замертво (вероятно, от разрыва сердца).
Однажды в деревне Петрищево должна была состояться казнь девушки-партизанки. Валя почему-то там не присутствовала, но потом слышала от взрослых о мужественной Тане, а на самом деле о Зое Космодемьянской. Об этом позднее прочла в книгах. Свидетели смерти Тани/Зои рассказывали, как фашисты обливали ту водой на морозе, зверски избивали. Две соотечественницы тоже не отставали в издевательствах: одна явилась с палкой, другая — с помоями. Мстили партизанке за сожжённые ею избы, в которых они жили до прихода фашистов в деревню. Те же, кто присутствовал на казни, восхищались мужеством и стойкостью девушки.
Впрочем, и всем мученикам, преодолевающим километры дорог, требовалась невероятная сила воли.
«Помню, гнали нас по дороге. Среди пленных выделялся пожилой мужчина в добротной зимней одежде. И плохо переносившие холод немцы сняли с него полушубок, шапку — словом, практически раздели. Кожа старика сначала покраснела, потом почернела. Расстреляли его и сбросили в канаву.
Не забыть и женщину с двумя детьми, один из которых был новорождённым. Младенец кричал от голода и очень раздражал полицаев. Конвоир бездушно застрелил малыша, а затем и мать, закричавшую от ужаса. И снова тела скатились в канаву. Мальчика постарше подхватили женщины в колонне и опекали весь оставшийся путь», — продолжает своё страшное повествование Валентина Ильинична.
Отмечает, чем дальше шли, тем меньше становилось детей. Очень хотелось есть. «Помню, говорю маме: если бы мне дали малюсенький кусочек хлеба, я бы на всю жизнь наелась и не просила. И мама беззвучно заплакала. Я, испугавшись, забормотала: мамочка, только не плачь, я больше никогда хлеба просить не буду», — рассказывает моя собеседница…
Конец пути в неизвестность
Их гнали год и семь месяцев, иногда делая остановки в деревнях. Только представьте, что чувствовал ребёнок, который более полутора лет своего детства провёл в скитаниях! Вместо игрушек и игр — казни. Вместо заботы, ласки и бережного воспитания — голод, холод, усталость и страх быть в любую минуту расстрелянной. Могила рядом — канава.
Наверное, именно поэтому Валентина Ильинична хорошо помнит конец столь долгого и страшного пути в неизвестность. Их пригнали в какой-то населённый пункт. Взору пленных представились огромная площадь, длинное одноэтажное здание, где располагалась немецкая канцелярия, церковь, рядом с которой погост, школа и пруд, окружённый ивами.
К каждому дереву была привязана лошадь с телегой, выкрашенной в зелёный цвет и с немецкой свастикой. На них немцы спешно грузили мешки, коробки. Как выяснилось позже, фрицы драпали после проигранного боя. А наша пехота тем временем наступала и занимала новые рубежи. Запомнились русские раненые солдаты, которых гитлеровцы готовили к повешению. Ребятишки носили приговорённым воду из пруда. Потом мальчишки забрались на колокольню: озорству никакая война не помеха.
А в пять утра в населённый пункт пришли пять русских офицеров в новых полушубках и бурках. До этого Вале сплошь встречались русские солдаты в оборванной одежде, в ботинках с оторванными подошвами, поэтому офицеры казались ей каким-то чудом. «Ждите, скоро вам выдадут справки», — сказал один из военных.
И правда, утром на машине приехали уполномоченные. Документы заполняли со слов пленников. Мама, желая дочке продлить детство, указала возраст на год меньше настоящего. А потом было возвращение в Гжатск, который находился в
12 км от родной деревни. В городе их приютила мамина знакомая, жившая в подвале дома, чьи два этажа занимал госпиталь.
Валюшка часто ходила к раненым и читала стихи. Казалось бы, откуда девочка, проведшая столько времени в плену, знала их? До творчества ли было? Или помнила их с довоенного счастливого детства? А может, в тех нечеловеческих условиях мамы и сёстры, как могли, читали их ей в дороге? За своё выступление получала от раненых заветный кусочек хлеба с маслом, да ещё посыпанный сахаром. И это было огромным, ни с чем не сравнимым счастьем.
Галя
О своей старшей сестре Валентина Ильинична рассказывает с особым уважением. Галя, необыкновенная умница, обладала бесстрашным характером.
Ещё в Свищеве, где их колонну остановили на какое-то время, фашисты назначили Галю учителем в деревенской школе. Девушка согласилась, хотя и опасалась предательства учеников. Тем не менее 5 декабря, в День Конституции, на уроке географии решила рассказать детям о праздничной дате и о Сталине,
мудром вожде народов.
Вдруг во время урока мальчик по фамилии Солнцев попросился выйти из класса. Заподозрив неладное, Галя обратилась к ученикам: «Дети, если сейчас придут и спросят, что я вам рассказывала, скажите — о полезных ископаемых». Интуиция её не подвела: мальчик доложил полицаям, о чём на самом деле говорила молодая учительница. И те не заставили себя долго ждать — вместе с немцами пришли в класс с допросом. Спасло Галину то, что все как один ученики сказали, что был урок географии. Не поверив, один из полицаев злобно прошипел: «Ох, чувствую, недолго ты тут прокрутишься».
А позднее Галину, как и многих её сверстников, угнали в Германию. Ещё в эшелоне она пыталась сбежать, а всего таких попыток было три. В западном секторе попала на фабрику по изготовлению порошка (вероятно, для взрывчатки). Производство было опасным для здоровья, но с пленными никто не церемонился, ведь курс был на их уничтожение. Сами же немцы ходили в противогазах.
Пленников нужно было научить работать на фрезерных станках, поэтому понадобился переводчик. Узнав, что Галя владеет немецким, её и поставили, сначала обучив фрезерному делу.
Однажды на фабрику прибыл офицер в высоком чине. Увидев русскую, которая ходила по цеху, он возмутился, считая, что она должна выполнять самую чёрную работу. «А мне как без неё обучать русских?» — оправдывался специалист, назначивший Галю переводчиком. «Ах, так ты знаешь немецкий?! — удивился офицер. — И как тебе нравится Германия?» «Замечательная страна. Жаль, война полностью разрушит её. Хоть ваша армия вышколена, но победа будет за нами», — убеждённо, смело глядя фашисту в глаза, произнесла девушка. «Я уважаю храбрость и не расстреляю тебя», — сказал офицер.
Позднее семья одного немецкого офицера взяла девушку с завода в прислуги. И пусть она, деревенская, раньше ничего, кроме русской печи и веника, не видела, сразу разобралась, как обращаться с плитой, пылесосом, холодильником. Наводила порядок в доме, оборудованном по последнему тогда слову европейской техники.
«Русскую Золушку» хозяева не шпыняли, напротив, прониклись к ней большей симпатией и уважением. Когда союзники в 1945 году освобождали пленных, немцы предложили Гале остаться в Германии. Отговаривали от возвращения на родину, предупреждая о преследовании пленных. А когда поняли, что девушку не переубедить, переправили её в Россию — через Румынию и Украину, снабдив едой, одеждой, обувью. И такие случались чудеса.
Отец
Непростая биография сложилась и у отца нашей героини. С 16 лет он служил в царской армии, в кавалерии, потом стал советским офицером, членом компартии. Человеком был честным и справедливым. Однажды во время боёв в Великую Отечественную войну в их часть прибыли высокие военные чины. Илью Калиничева пригласили в командирскую землянку.
Зашёл он, а там пир горой. Да такой стол накрыт! «А вы все члены партии?» — поинтересовался Калиничев. Офицеры, удивившись, ответили утвердительно. «А у меня, — продолжил, — солдаты от голода пухнут, лошади дохнут. Если у нас такие коммунисты, тогда мне не место в ваших рядах». И вышел. Находившиеся в землянке усовестились, принесли еду солдатам и речь произнесли: «Ешьте, набирайтесь сил. Вам нужно одолевать врага. И не забывайте, что дома вас ждут матери, жёны, дети…»
Из-за того, что попал в окружение, из которого вышел, приведя к тому же пленных, Калиничев был разжалован в рядовые. Позднее был восстановлен в офицерском звании, но имел чин невысокий.
И вновь испытания
Они с лихвой обрушились на семью после войны. Галя, вернувшаяся из Германии в ноябре 1945-го, была под большим подозрением у советских властей. Всю семью вызывали на допросы. Особенно доставалось почему-то Вале, которую регулярно допрашивали по ночам, причём без присутствия родных. Что хотели выспросить у восьмилетнего ребёнка? Мама украдкой, прячась на улице за деревьями, ожидала её.
Отец, считавшийся неблагонадёжным, не мог устроиться на работу: везде отказывали. Семье нечего было есть. Как-то Валя пошла за подаянием и случайно попала в дом своей одноклассницы. «Помню удивлённые глаза девочки, а её бабушка всё сразу поняла и просто дала мне что-то из еды. На следующий день я очень боялась идти в класс, полагая, что одноклассница расскажет всем, как я приходила просить милостыню, но девочка молчала. Возможно, бабушка провела с ней беседу», — рассказывает Валентина Ильинична.
Старшие сёстры, Галя и Нина, с отличием окончившие школу, не могли поступить ни в один вуз: у них попросту не принимали документы. Однажды девушки узнали, что в Загорске есть учительский институт (в нём готовили педагогов по программе с 5 по 7 классы). Ректор, видимо, хорошо понимая ситуацию, принял документы, сказав: «Помогу вам. Меня всё равно скоро выкинут отсюда». Благодаря ему девушки получили профессию, Галина впоследствии возглавляла школу.
Валентина Ильинична, несмотря на трудности со здоровьем (сказалось детство в плену), получила педагогическое образование, окончила культпросветучилище. Её деятельность была связана с культурой.
Пройдя такие неимоверные лишения сначала от фашистов, а потом и от своих властей, каждый из Калиничевых жил с гордо поднятой головой. Они остались бесстрашными, умеющими отстаивать собственную точку зрения, не сломленными никакими ударами судьбы.
Чего только стоит характер нашей героини! Семиклассницей спорила с учительницей по предмету «Конституция» (оказывается, была и такая учебная дисциплина), потому что знала больше педагога. Студенткой педагогического института сделала такой анализ сочинения Ленина «Государство и революция» (вождя она очень не жаловала), что её работу сочли злостной и клеветнической. К Сталину же Валентина Ильинична относится с огромным пиететом.
«Ну как же так? — не удержалась я. — А гонения на вашу семью, а несправедливое отношение властей к пленным? Разве это правильно?» На это моя собеседница убеждённо ответила: «А знаете, в какое время Сталину выпало управлять страной? Сколько было предательства в ту пору? Вот чтобы пресечь его, выстоять в бою с внешним и внутренним врагом, нужно было проводить жёсткую политику. Да, наряду с предателями пострадали и невинные, как мы. Но иначе было нельзя».
Что ж, наверное, именно они, свидетели того страшного времени, и вправе судить о нём. Они и сами стали историей. Историей непростой, порой страшной, но о которой мы не можем, не смеем забывать.